От автора: мне пришлось пережить эти тяжелые, кошмарные дни на русском севере, в Архангельске, где «союзники» (российского царизма и капитализма, понятно) своей зверской расправой с рабочими и крестьянами покрыли себя позором, равного которому не знает современная история. Десятки тысяч прошедших через тюрьмы, тысячи расстрелянных, сотни заморенных голодной смертью в местах заключения, — красноречиво говорят о том произволе, который широко царил во всей своей страшной неприкрытой наготе. Усеянные могилами тысяч жертв Мхи, окружающие город Архангельск, леса и болота прифронтовой полосы, обнесенные колючей проволокой застенки, подземельные карцеры, в которых страдали и умирали тысячи заключенных; разоренные и сожженные деревни и города; разрушенное хозяйство края, — вот то страшное наследство, которое оставили «носители культуры и цивилизации» на русском севере; тот страшный памятник, который долго будет говорить о бесчеловечной жестокости и варварстве представителей «культурного» 3апада, мечтавших вкупе и влюбе с отечественными мракобесами, авантюристами о восстановлении в России сброшенного и разбитого Октябрем буржуазного строя.

За время хозяйничания в Архангельске русской белогвардейщины и ее заморских покровителей мне пришлось быть невольным обитателем наиболее важных мест заключения, и цель моих записок не разбираться в причинах и следствиях иностранного вмешательства, а лишь поведать, как страдали и умирали сотни и тысячи жертв белого террора в тех средневековых застенках, которые были воздвигнуты варварами двадцатого века.

Свои записки я разбиваю на три части.

Часть первая «Военнопленные» — охватывает период со дня прибытия в Архангельск «союзников», когда на острове Мудьюг, находящемся в 60-ти верстах от Архангельска, в Белом море, был устроен лагерь «военнопленных» — до ликвидации этого лагеря. Через Мудьюг, заслуживший в массах название «Острова смерти», прошло свыше тысячи заключенных, из которых, благодаря зверскому и голодному режиму, 93 человека умерло в лагере и более 100 человек умерло в Архангельской губернской тюрьме и городской лечебнице «Больничный городок», куда они были привезены тяжелобольными с острова Мудьюг. Этот лагерь находился в распоряжении союзной контрразведки, являющейся учреждением политического розыска; администрация и охрана лагеря была всецело из французов.

Часть вторая «Каторжане» — относится ко времени установления каторжной тюрьмы на том же острове в помещениях бывшего лагеря «военнопленных». За эти три месяца, с 23-го июня по 24-е сентября 1919 года, в этой тюрьме было убито 14 человек и расстреляно за попытку побега 13.

Часть третья «Заложники» — начинается с 25 сентября 1919 г., когда 29 заключенных, частью не осужденных и частью приговоренных к каторге, в числе которых находился и я, были взяты на французский крейсер «Conde» и увезены из Архангельска во Францию.

Мне неизвестно, что происходило в Архангельске после того, как мы вынуждены были его покинуть, но уже только за время со 2 августа 1918 года по 25 сентября 1919 года из трехсот тысяч населения на территории, занятой «союзниками», 28847 человек, т.е. 10 процентов всего населения, прошли через одну лишь Архангельскую губернскую тюрьму, посидели в ее застенках, побывали в ее казематах, около 4000 человек расстреляно по приговорам так называемых «военно-полевых» судов. 310 человек умерло в заключении от голодного режима, вызвавшего заболевания цингой и эпидемию тифа, и более 600 человек приговорено к каторжным работам.

В настоящий момент, когда я начинаю эти записки, мы все еще находимся в заключении в далекой Франции, но и до нас дошло радостное известие, что авантюра иностранного вмешательства окончилась крахом, и что почти вся территория России очищена от иностранных и русских контрреволюционных банд.