Из предисловия: подготовка к оккупации северных берегов началась буквально на второй день после Октябрьской революции. Добровольский, военный прокурор у белых в Северной области, рассказывает о вербовке добровольцев для восстания на севере, о кипучей деятельности английских и французских шпионов и агентов, соривших деньгами для организации движения. Как твердо верили в близкую высадку интервентов, можно судить по поведению иностранных послов: все они переехали из Москвы в Вологду, откуда торопили интервентов скорее прислать войска, а американский посол Фрэнсис прямо признал в своих воспоминаниях, что он знал даже примерный день «новой революции», как он называл антисоветский переворот на севере.

План интервентов, ставший известным из захваченных у белых документов и из признаний генерала Мейнарда, командовавшего английскими войсками на Мурмане, сводился к следующему.
Не имея прямого доступа в страну, не будучи в состоянии послать сюда крупную армию, так как все силы были втянуты в борьбу с Германией, империалисты решили послать на север небольшой отряд, составленный исключительно из офицерского и инструкторского состава. Офицеров и инструкторов вполне хватало на организацию армии тысяч в тридцать солдат, которых предполагалось мобилизовать на месте после высадки.

Применительно к ожидавшейся высадке действовали и всевозможные контрреволюционные организации. Они готовили восстания одновременно в 23 северных городах, в том числе и в Ярославле: ярославское восстание было только звеном в общей цепи интервенции.

Интервенты на севере вели себя, как в покоренной стране. В их руках была армия, они подбирали правительство, отпускали ему содержание, организовывали каторжные тюрьмы, во главе которых ставили своих «специалистов», набивших себе руку в колониальных тюрьмах, помогали белым развернуть массовый террор, расстреливая и ссылая на пожизненную каторгу всех заподозренных в сочувствии большевизму.