От автора: эта хроника была задумана без предвзятого отношения к какой-либо стороне. Это честная попытка представить конфликт настолько масштабный, что ни один человек не смог бы увидеть его во всей полноте или надеяться описать его без потери пропорций в каком-либо аспекте. Я прошу милости у тех, кто понимает всю сложность российской сцены в этот период. Мой рассказ, как видно из названия, односторонний. В нем нет попытки описать достижения и страдания красных армий.

Революция в ее глубоких аспектах стала судным днем не только для династии, но и для целой политической, социальной и экономической эпохи в истории России. Последовавшая за ней Гражданская война была частью того социального землетрясения, которое потрясло Россию в 1917 году, опрокинув все институты старого режима и взбудоражив своими толчками самые отдаленные народы мира. Прошло достаточно времени, чтобы участники написали о событиях так, как они их видели и пережили. Теперь можно попытаться описать все театры конфликтов. Это первый рассказ на любом языке, в котором сделана попытка дать полную картину всех антибольшевистских усилий. То, что произошло в самой большой стране мира, имеет важное значение для всех нас.

В этой работе мне помогали многие друзья. Солдаты и офицеры белых армий рассказывали свои истории в ресторанах, на фермах, в поездах, лагерях беженцев, на вокзалах и в своих домах в десятках стран Европы, как и представители красных армий в России и за ее пределами. Покойный полковник Михаил Костенко помогал мне в составлении последнего наброска большинства карт кампании.

Борьба в России и Сибири была такой же битвой идей, лозунгов, социальных теорий и политических шибболетов, как и столкновение между красными и белыми солдатами. Политика и стратегия были сплетены в единое целое. Недостаток первого не мог быть компенсирован героизмом на поле боя. Разговоры продолжались днем и ночью. Миллионы языков, незнакомых с новыми фразами, зашевелились, а лояльность широких слоев населения менялась в ту и другую стороны по мере того, как население принимало или отвергало новейшую пропаганду.

Если на этих страницах я словом или намеком не отдал должное доблести, патриотизму и самопожертвованию среди кипения мелких страстей, в которые была ввергнута Россия, то такие ошибки не являются умышленными. Жизнь отдавали безвозмездно и красные, и белые. В условиях голода, холода, болезней, разочарования и противоречивых целей множество людей с обеих сторон в Гражданской войне в России держались за свои убеждения с исключительным героизмом и преданностью. Но — пусть события говорят сами за себя.

FOREWORD: This chronicle has been conceived without bias toward any faction. It is an honest effort to picture a conflict so vast that no one man could view it in its entirety or hope to describe it without loss of proportion in some aspect. I crave the mercy of those who realize the complexity of the Russian scene in this period. My account is, as the title indicates, one-sided. It does not attempt a record of the achievements and sufferings of the Red armies.

The Revolution in its profounder aspects was the judgment day, not only for a dynasty, but for a whole political, social, and economic era in Russian history. The Civil War which followed was a part of the social earthquake which shook Russia in 1917, toppling over every institution of the ancien régime and disturbing the remotest nations of the world with its tremors. Sufficient time has elapsed to allow participants to write of events as they saw and lived them. It is now possible to attempt a record of all theaters of conflict. This is the first account in any language that attempts a total picture of all the anti-Bolshevik efforts. What happened in the largest country in the world is of importance to us all.

In this labor I have been assisted by many friends. Soldiers and officers of the White armies have told their stories in restaurants, farmhouses, trains, refugee camps, railway stations, and their homes in a dozen nations of Europe, as have members of the Red armies within and without Russia. The late Colonel Michael Kostenko aided mé in drawing the last draft of most of the campaign maps.

The struggle in Russia and Siberia was as much a battle of ideas, slogans, social theories, and political shibboleths as an encounter between Red and White soldiers. Politics and strategy were woven into one texture. Inadequacy in the former could not be compensated by heroism upon the field. Talk continued by day and by night. Millions of tongues unfamiliar with the new phrases were set wagging and the loyalties of large sections shifted back and forth as the population accepted or rejected the newest propaganda.

If in word or implication in these pages I have failed to give credit for valor, patriotism, and self-sacrifice amid the welter pf lesser passions into which Russia was plunged, such mistakes constitute no willful error. Life was given freely by Red and White alike. Amid hunger, cold, disease, and a miasma of disillusionment and conflicting purposes, a multitude on both sides in the Russian Civil War held to their convictions with singular heroism and devotion. But — let the events speak for themselves!

George Stewart.