Из предисловия: для общественного мнения Европы фатальный ход русской революции 1917 года, увенчавшейся большевизмом, должен представляться загадочным и темным. Иностранец, не успевший за отсутствием достаточных материалов по истории революционного движения в России изучить русскую революцию, должен поставить себе недоуменный вопрос: как могла «великая бескровная российская революция», предпринятая, как в этом уверяет русская революционная демократия, во имя свободы и достижения победы над германским империализмом, привести Россию не к свободе, а к неслыханному деспотизму, худшего из видов ​тираний​ — тирании коллектива и не к победе, а к Брест-Литовскому миру?

Очень распространенным ответом на этот вопрос о возникновении в России большевизма служит утверждение, что большевизм оказался явлением чисто наносным, так сказать, продуктом заграничного ввоза. Схема этого традиционного объяснения очень несложна: революция 1917 года была прекрасным, патриотическим и всенародным делом, нужном для общей победы над Германией, но коварные немцы задумали его испортить и использовать в своих целях. Они прислали в запломбированных вагонах сотню большевистских агитаторов—и все рухнуло: фронт развалился, прекрасная революция померкла, Россия докатилась до Брест-Литовского мира и полного развала, а затем выродилась в свирепую охлократию советов.

Это очень наивное объяснение, освещающее лишь узенькую частицу великой трагедии.

Конечно, германский генеральный штаб старался использовать крайних русских революционеров в своих целях — «для развала восточного фронта»; конечно, присланные в запломбированных вагонах большевики были не только идейными коммунистами, но и платными агентами германского штаба. Но если правда, как уверяли деятели мартовской революции, что революция 1917 года была сознательным всенародным делом, предпринятым во имя победы, которой, будто бы, мешал царский режим с его придворной «камарильей» германофилов, то как могли десяток—другой безвестных пассажиров запломбированного вагона в несколько недель испортить сознательное всенародное дело великой революции и обратить всю многомиллионную армию, да и всю Россию, за исключением маленьких групп, — поголовно в большевиков?

Что нибудь одно из двух тут должно быть исключено:
— Или присланные агитаторы—большевики, эти ничтожные анонимы, известные только своей партии да охранному отделению, не смогли бы соперничать с популярными революционными вождями, призывавшими к войне до конца и их ​жалкие​ потуги растворились бы во всенародной воле к победе,
— Или революция 1917 года была совсем не тем, чем ее изображают ​гг​. революционеры перед русским обществом и перед иностранцами и прежде всего не была революцией во имя победы и продолжения «войны до конца», — и следовательно, тогда разгадку большевизма следует искать не вовне, а внутри русского революционного движения.