От автора: ни на минуту не сомневаюсь я в той встрече, которая уготована этой книге. Это будет свист и ​прокляти​я и слева, и справа, ибо нет у меня простых реверансов ни в ту, ни в другую сторону, но на все стороны сомнения, подозрения, критика.

Докажите мне, что не только сто миллионов, но 70% совершенно безграмотных, жалких, одуревших и озверевших граждан российских, верящих твердо и в ​Анчутку​, и в Илью пророка, и в матушку ​Прасковею​-Пятницу, но и какой бы то ни было другой, самый передовой, самый культурный народ способен создать рай Божий на земле, о котором мечтают наиболее сердечные идеалисты-реформаторы, и я чрез моря и океаны буду завидовать этому раю; докажите мне на 15 000 000 могил Марны, Восточной Пруссии, Карпат, ​Балкан​, Армении, что братство народов — факт, и я умиленно буду плакать от радости; докажите мне, что действительно следует во имя свободы тащить человека в тюрьму, во имя равенства людей заливать, как новый Тамерлан, их кровью всю землю, во имя братства терзать их в ​чрезвычайках​, и я ​восхвалю​ эту, теперь уму моему совершенно непостижимую, мудрость.

С другой стороны докажите мне, что величайшее счастье ​человека​ заключается в том, чтобы под державным водительством какого-нибудь неудачника-монарха идти на разгром своей собственной страны, как это случилось в несчастной ​России​ и в 1914 г., или хотя бы даже и стран соседних, и я пойду с вами под шрапнель, под удушливые газы, на тиф, на ​всякие​ муки; докажите мне, что те господа, которые ​организовали​ теперь по всему миру небывалую безработицу и нищету есть государственно-мыслящие, а не государственно-бессмысленные люди, и я буду приветствовать их и помогать им; докажите мне, что версальские каннибалы. только вчера оравшие на весь мир о «последней войне», о «цивилизации, погибающей под угрозой немцев», о союзе народов, каннибалы, под пятой ​которых​ стонут теперь сотни миллионов людей, уставших за годы бессмысленной бойни, действительно, ​знают​, что они делают, и я буду с ними…

В книге этой много тяжелых противоречий. Это просто одна сплошная ткань из противоречий. Это не удивительно, ибо время, которое мы с таким мучительным напряжением переживаем, есть прежде всего смутное время, и смута эта выражается не только внешне, но и в душе человеческой живет она, — даже больше: если бы не было этой смуты в душе, не было бы ее и в жизни, ибо человек, у которого ясно в душе, знает, что делать. Мы же бредем жизнью среди потухших маяков и куда придем мы и как, мы не знаем. Вернее всего, к той самой печке, от которой мы и пошли танцевать. И если в этих бесконечных противоречиях, в этой мучительной борьбе всяких за и против мне удалось выявить отличительную черту нашего времени, смутную душу человека, то цель моя достигнута.